– Да, система, видимо, работает отлажено. Алла, вы всё говорите о матушке. А какая роль отведена отцу Вениамину?
– Правильно, она и есть хозяйка всего. А отец Вениамин живёт вон там с краю. Видите этот отдалённый небольшой двухэтажный домик? Вот в нём он и обитает.
– А чем поп занимается в свободное от служб время? Наверное, тоже ведёт какое-нибудь хозяйство?
– Он отливает восковые свечки и реализует их прихожанам в церкви по 500 песо. Когда-то батюшка пробовал заниматься пчеловодством, но пчёлы, однажды, почему-то набросились на него и искусали до потери сознания, старик чуть не умер. И в результате, вон, видите, вокруг дома разбросаны деревянные ульи – это и есть итог его неудавшейся деятельности. А вообще, говорят, основной его доход составляют дома, которые он имеет в разных городах Чили.
– Откуда же священник их набрал?
– Многие русские старухи из бывших дворян и прочих имущих сословий перед смертью отписывали ему своё наследство в виде недвижимости, вот он и разбогател. Теперь сдаёт всё это жильё в аренду. С этого и живёт. С матушкой у них отношения натянутые.
По вздымающейся от главного здания женского монастыря дороге мы поднимались к владениям священнослужителя. Было любопытно собственными глазами увидеть скромные апартаменты святого отца. Про падре Вениамина Алла рассказала, что тот в молодом возрасте попал в Чили, будто бы, бежал после Второй мировой войны вместе с немцами. Он не имеет никакого образования и возглавил местный приход следующим образом.
В молодости беглец прислуживал здесь священнику, а так как у того не было ни семьи, ни детей, то старик принял молодого отрока как сына, обучил его всем церковным обрядам, а когда совсем состарился и, предчувствуя скорую кончину, рекомендовал своего преемника церковному руководству в США. Оставил новоиспеченному святому отцу и своё собственное состояние. Отец же Вениамин, со своей стороны, «одел чёрную рясу», то есть, принял чёрное монашество – более аскетичное и жёсткое и, согласно этому, он не имеет ни семьи, ни детей. Сейчас батюшке 84 года и он немощен и болен. Во время горбачёвской оттепели поп решился и стал разыскивать хоть кого-нибудь из родственников, написал на родину в Украину и через некоторое время получил неожиданное письмо от троюродной племянницы, которую сроду не знал. Теперь она со всем своим многочисленным семейством прибыла сюда и прибирает всё здесь к своим рукам.
– Алла, почему вы так скептически относитесь к тому, что творится в монастыре? – спросил я. – И совсем не зная меня, рассказываете довольно критические вещи?
– Да, я, наверное, много лишнего наболтала, но дело в том, что когда поживёшь вдали от своих, то каждый встреченный тобой человек, говорящий на родном языке, становится настолько близким, что невольно хочется излить перед ним душу. А наболело тут много у меня.
– ?..
– Ничего, это поначалу только удивительно, что здесь тоже стонут от жизни. На фоне российских проблем здешняя действительность только вначале кажется раем. Но поживёшь некоторое время и начинаешь замечать тёмные пятна. Да чего там говорить, поживёте – увидите сами!
– Видимо, вы правы, Алла, нас здесь никто не ждёт и специально для нас не создают тепличных условий. Раз выбрал такой путь – поискать себе счастье в другой стране, значит, терпи и отвоевывай себе место под солнцем.
Глава четвёртая
Я стоял перед дверью и нажимал кнопку звонка. Домик, в котором обитал отец Вениамин, был комбинированный: первый этаж – кирпичный, второй – деревянный. Даже по российским меркам такое жилище никак нельзя было считать солидным – домик так себе,
неприметный, по нынешним временам разные современные русские предприниматели понастроили себе такие дворцы, что куда там с ними сравнивать это скромное обиталище святого отца. Двора, как такового, вокруг дома не было, но бросался в глаза царящий кругом беспорядок: валялся разный хлам, горы сухих листьев и высохшей травы, какие-то ящики и садовый инвентарь, и много поломанных пчелиных ульев.
Ждать пришлось довольно долго. Затем, за дверью послышалось шарканье и дребезжащий старческий голос спросил по-русски:
– Это вы?
– Да, – робко промолвил я.
Что-то загремело, заклацало – послышался металлический звук поворачивающегося в замке ключа и дверь медленно отворилась. В её проеме обозначился силуэт ветхого старца. Одет он был в далеко не первой свежести выцветшую серо-чёрную рясу. От него исходил
неприятный дух чего-то замшелого, заплесневелого, затхлого.
– Ну, здравствуйте! Входите, – пригласил отец Вениамин.
И я вошел… словно в пещеру – такой кругом царил беспорядок и запущенность. На первом этаже видны были кухня, туалет и пару дверей в какие-то не то комнатки, не то кладовые. Мы поднялись на второй этаж по узкой скрипучей деревянной лестнице и оказались в зале, обставленном более чем скромной мебелью: обшарпанными драными креслами, измызганными стульями, колченогим круглым столом, покрытым какой-то грязной дерюгой, в углу стоял грубо изготовленный шкаф со старинными церковными книгами. На стенах висели обгаженные мухами иконы и цветные копии картин на библейскую тематику. И в самом центре выделялась большая репродукция, на которой была изображена келья монаха: узкий каменный склеп с грубо сколоченным деревянным ложем, покрытым груботканой драной дерюгой. Видимо, такому аскетическому существованию поп придавал преимущественное значение, это было просто смыслом его жизни.
– Ясно, – понял я, – святой отец приверженец отшельничества и аскетизма и для него идеалом может быть только схимник, ведущий праведный образ жизни. Я под такие стандарты никак не подхожу, ибо люблю жизнь до самозабвения, обожаю общество со всеми страстями и усладами. Но мне необходима помощь этого старикашки, я в ней нуждаюсь, как измученный жаждой верблюд – в воде.
– Усаживайтесь сюда, – предложил поп, указывая на стул возле стола. – Вы, наверное, голодны? Я сейчас принесу что-нибудь покушать.
– Не беспокойтесь за меня, я совсем не хочу есть, – попытался я соблюсти приличия, хотя у самого в желудке словно кошки скреблись.
– Нет, нет, вы не отказывайтесь. Не надо стесняться, я вас вполне понимаю. Я сам, когда приехал в 1947 году в эту страну, тоже был молод, как вы и, помню, вечно испытывал чувство голода. Правда сегодняшняя моя трапеза без мяса, ибо сейчас пост и я не ем скоромное. Но ничего, отведайте хотя бы постное.
На столе появилась жидкая невкусная похлебка и чай.
– Да, – невольно подумалось мне, – по нынешним временам нормальная пища россиянина средней руки. Но я не святой отец и от такой пищи могу скоро протянуть ноги, а мне бы этого так не хотелось – не для того вырвался из России. Я хотел бы вкусить радости заграничной жизни, а что это?..
– Вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Я ещё принесу.
– Только этого не хватало, – сетовал я про себя на чрезмерное гостеприимство попа, с трудом вталкивая в чрево постную похлёбку. – Лучше бы мяса кусок притащил, змей.
Но нет, мяса я так и не дождался, а вот разговор получился обнадёживающий…
– Так какие проблемы вас привели ко мне? – приступил к серьёзной части моего визита отец Вениамин. – Рассказывайте всё по порядку. Но не торопитесь. И кушайте… вот чай с галетами. Обо мне старике только и вспоминают, когда нужно решить какие-нибудь проблемы.
Я смиренно проглотил последнюю фразу священника и начал:
– Российские кризисы последних лет жизнь мою в этой стране сделали совершенно невозможной. Те деньги, которые сумел накопить во время горбачёвской оттепели, поглотил банк, в котором я их хранил. Вкладчикам однажды просто объявили, что банк обанкротился – и всё!.. Заработка не хватало на всё более дорожающую жизнь. Деньги обесценивались с космической скоростью. Пришлось распродавать ранее нажитое. До бесконечности это продолжаться не могло, ибо всё когда-то кончается. Так наступил момент, когда закончилось моё терпение. И я решил, что для того, чтобы выжить самому и спасти свою семью от голодной смерти есть только один выход – покинуть своё отечество и поискать лучшей доли в другом месте.
– А почему вы выбрали именно Чили?
– В Европе я категорически не хотел оставаться. Мне претили её вечные политические проблемы, а с некоторых пор и экономические. Хотелось уехать куда-нибудь подальше на другой континент, а другим континентом, как правило, для россиян является Америка. Но Северная Америка мне не нравится, особенно США, ибо, я полагаю, что эту державу ожидают в будущем аналогичные с Россией проблемы. И вообще, мне всегда хотелось жить в какой-нибудь маленькой стране. Европейцу тяжело жить в Центральной Америке из-за жаркого климата и более всего для нас по климатическим условиям подходят Аргентина и Чили. Но Аргентина большая, а Чили имеет население всего около 15 миллионов. Так я и выбрал эту страну в качестве убежища для себя.
